Неточные совпадения
Все те, которые прекратили давно уже всякие знакомства и знались только, как выражаются, с помещиками Завалишиным да Полежаевым (знаменитые термины, произведенные от глаголов «полежать» и «завалиться», которые в большом ходу у нас
на Руси, все равно как фраза: заехать к Сопикову и Храповицкому, означающая всякие мертвецкие сны
на боку,
на спине и во всех иных положениях, с захрапами, носовыми свистами и прочими принадлежностями); все те, которых нельзя было выманить из дому даже зазывом
на расхлебку пятисотрублевой ухи с двухаршинными стерлядями и всякими тающими во рту кулебяками; словом,
оказалось, что город и люден, и велик, и населен как следует.
Потом он шагал в комнату, и за его широкой, сутулой
спиной всегда
оказывалась докторша, худенькая, желтолицая, с огромными глазами. Молча поцеловав Веру Петровну, она кланялась всем людям в комнате, точно иконам в церкви, садилась подальше от них и сидела, как
на приеме у дантиста, прикрывая рот платком. Смотрела она в тот угол, где потемнее, и как будто ждала, что вот сейчас из темноты кто-то позовет ее...
От пуховика исходил тошный запах прели,
спину кололо что-то жесткое: это
оказалась цепочка с металлическим квадратным предметом
на ней.
Среди их
оказались молодые, и они затеяли веселую игру: останавливая прохожих, прижимали их к забору, краска
на нем еще не успела высохнуть, и прохожий пачкал одежду свою
на боку или
на спине.
Невдалеке от нас
на поверхности спокойной воды вдруг появился какой-то предмет. Это
оказалась голова выдры, которую крестьяне в России называют «порешней». Она имеет длинное тело (1 м 20 см), длинный хвост (40 см) и короткие ноги, круглую голову с выразительными черными глазами, темно-бурую блестящую шерсть
на спине и с боков и серебристо-серую
на нижней стороне шеи и
на брюхе. Когда животное двигается по суше, оно сближает передние и задние ноги, отчего тело его выгибается дугою кверху.
Ежели кушанье
оказывалось чересчур посоленным, то его призывали и объявляли, что недосол
на столе, а пересол
на спине; если в супе отыскивали таракана — повара опять призывали и заставляли таракана разжевать.
Когда он успел туда прыгнуть, я и не видал. А медведя не было, только виднелась громадная яма в снегу, из которой шел легкий пар, и показалась
спина и голова Китаева. Разбросали снег, Китаев и лесник вытащили громадного зверя, в нем было, как сразу определил Китаев, и
оказалось верно, — шестнадцать пудов. Обе пули попали в сердце. Меня поздравляли, целовали, дивились
на меня мужики, а я все еще не верил, что именно я, один я, убил медведя!
Завтра все
окажется, — перебил старик, медленно поворачиваясь к нему
спиною и направляясь к разложенным
на песке вершам.
Мы думали, что Прошки да Аксютки так ловко вынесут это худое
на плечах своих, что нас и не заденет, а
на поверку
оказалось (
на старости-то!), что и у нас
спина иссечена!
Старик, который ухаживал за мной,
оказался доктором. Он тоже черкес, как пастухи и мои кунаки. Он объяснялся со мной только знаками, мазал меня, массировал, перевязывал, и, когда я обращался к нему с вопросами, он показывал мне, что он не понимает и что говорить мне вредно. Это он показывал так: высовывал язык, что-то болтал, потом отрицательно качал головой, ложился
на спину, закрывал глаза, складывал руки
на груди, представляя мертвого, и, показывая
на язык, говорил...
Он приподнял голову, у двери в баню сквозь кусты что-то блестело, потом
оказалось, что это ружьё со штыком за
спиною зеленоватого солдата, неразличимого в кустах.
На дворе кто-то кричал...
Стоя
на самом носу, который то взлетал
на пенистые бугры широких волн, то стремительно падал в гладкие водяные зеленые ямы, Ваня размеренными движениями рук и
спины выбирал из моря перемет. Пять белужонков, попавшихся с самого начала, почти один за другим, уже лежали неподвижно
на дне баркаса, но потом ловля пошла хуже: сто или полтораста крючков подряд
оказались пустыми, с нетронутой наживкой.
Я начал говорить ему, что посягательство Капитолины
на него совсем уж не так серьезно, как он его себе представляет, и что надо посмотреть и подождать. И даже, как
оказалось, ждать-то было недолго. Мы беседовали, сидя
на полу перед печью
спинами к окнам. Время было близко к полночи, и с той поры, как Коновалов пришел, прошло часа полтора-два. Вдруг сзади нас раздался дребезг стекол, и
на пол шумно грохнулся довольно увесистый булыжник. Мы оба в испуге вскочили и бросились к окну.
Но молчавший все время Иисус сурово взглянул
на него, и Петр замолчал и скрылся сзади, за
спинами других. И уже никто больше не заговаривал о происшедшем, как будто ничего не случилось совсем и как будто не прав
оказался Иуда. Напрасно со всех сторон показывал он себя, стараясь сделать скромным свое раздвоенное, хищное, с крючковатым носом лицо, —
на него не глядели, а если кто и взглядывал, то очень недружелюбно, даже с презрением как будто.
Но и до «Дуэли» Наумова — ибо у каждого воспоминания есть свое до-воспоминание, точно пожарная лестница, по которой спускаешься
спиной, не зная, будет ли еще ступень — которая всегда
оказывается — или внезапное ночное небо,
на котором открываешь все новые и новые высочайшие и далечайшие звезды, — но до «Дуэли» Наумова был другой Пушкин, Пушкин, — когда я еще не знала, что Пушкин — Пушкин.
Нечего делать: пришлось волку
на спину лечь и лапки поднять, пока выслушивал его доктор. В животе у волка
оказалось все хорошо. Потом взял доктор большой железный молоток и постучал по голове — и в голове у волка
оказалось все в порядке.
И вот среди молодых
оказался немолодой лет сорока, сразу поразивший Иону. Человек был совершенно голый, если не считать коротеньких бледно-кофейных штанишек, не доходивших до колен и перетянутых
на животе ремнем с бляхой «1-е реальное училище», да еще пенсне
на носу, склеенное фиолетовым сургучом. Коричневая застарелая сыпь покрывала сутуловатую
спину голого человека, а ноги у него были разные — правая толще левой, и обе разрисованы
на голенях узловатыми венами.
A приютивший ее так гостеприимно стог сена
оказался уже
на сравнительно порядочном расстоянии за ее
спиной.
Руки в суставах от оцепенения найдены малоподвижными; лицо несколько вздуто, правая щека покрыта красноватыми пятнами, а левая натурального трупного цвета; живот вздут и мягок при осязании; бедра и икры, преимущественно
на задней поверхности, а равно
спина, поясница и зашеек
оказались при осмотре темно-красного цвета; глаза закрыты, зрачки расширены;
на голове над левою теменною костью найден струп красноватого цвета; другого рода повреждений
на теле Курдюковой не было.
Конечности в суставе от оцепенения малоподвижны, вся
спина, поясница и задняя поверхность бедер испещрена была красноватыми пятнами, лицо и прочие части тела трупного цвета; другого рода изменений
на теле не
оказалось; живот несколько раздут и твердоват, рот закрыт, зубы стиснуты, у левого глаза верхнего века недостает, отчего глазное яблоко открыто, истощенного вида от предшествовавшего болезненного состояния этого органа.